Мамочка из 21-го бокса - Мария Хаустова

Солнечный свет, играющий падающими с неба снежинками, сменился сумрачными тенями. «Как быстро погода поменялась, да?» – спрашивала меня Ольга, прижимаясь ближе к моей руке. «Да. Погода, она такая. Делает, что ей заблагорассудится», – отвечала я размеренным голосом, а сама оглядывала округу. Деревья, которые ограждали весь поселок, кивали своими головами и стояли настолько близко друг к другу, что лес казался совсем непроходимым и тёмным. «Что-то мне здесь не нравится. Пошли обратно. Скоро уж Варька проснется – она теперь взрослая у нас, меньше спать стала», – пробубнила я.

Мы развернулись и пошли обратно. В некоторых местах снег превратился в кашу, где-то вообще была сплошная вода, но все– таки следы, остававшиеся после наших ног, не расползались в стороны, а держались еще продолжительное время. Шаг за шагом мы с Ольгой шли домой. Но в одно мгновение остановились, как вкопанные, – в доме деда Савватия мерцал свет. Нет, это не лампочка. Будто пламя свечи мелькающее. Из трубы брусчатого дома струился дымок. «Там что – поселился кто-то?» – посмотрела я на Ольгу. «Да так-то не должен…» – послышалось мне в ответ. Не сговариваясь, мы направились в сторону избы. Непроизвольно взяв друг друга за руки, мы шли на мерцающий свет. «Ольга, а кто в доме-то? Глянь, следов нет! Будто и не заходил туда никто: ни ямки, ни проталинки. Святой дух что ли печь там топит?» – смеясь, спрашивала я, а у самой по спине пробегал холодок. Мы встретились с Ольгой глазами и повернули назад. Дикий рёв раздался со стороны сараек этого дома. Я уже не помню, как мы оказались на своей дороге. Помню только, как сверкали Ольгины пятки, когда она неслась впереди меня. «Не поверят же!» – пытаясь отдышаться, останавливаясь, говорила она. «Не поверят», – утвердительно кивала я.

– Вот кто это: зверь ли, человек? Или человек со зверем? – спрашивала она.

– А давай проверим, – предложила я.

– Как?

– Нужно проследить. Давай позовем твоего Кирюху с Лёхой. Нам ведь никто по-любому не поверит, ну, кроме них, конечно.

Долго упрашивать Ольгу не пришлось.

– Сейчас я им кину пару смс-ок, пусть сюда придут. Тем более живут недалеко. – доставая из кармана мобильник, сказала Оля.

Не прошло и пятнадцати минут, как ребята были уже на месте. «Кого будем поджидать?» – спросили парнишки. «Нужно узнать, кто тут живёт. Кто придёт, тот и ладно», – ответила я. Недолго думая, мы заняли свои позиции. Ольга пошла за мной. Сидя за одним из еще не растаявших сугробов, мы наблюдали за домом. Территория просматривалась хорошо, правда, смотреть было не за чем – пустота, тишина. Даже собаки не бегали. Лёха с Кирюхой подошли ближе – они стояли за сараем, который находился недалеко от самого дома. Смеркалось. Лес начинал гудеть, как он это делает только по тёмным вечерам. Ветер завывал и носился по всей округе. Капельки пота, выступившие на переносице и под глазами, быстро высохли и холодили лицо.

Мы сидели не пошелохнувшись. Вдруг в боку что-то кольнуло – это Ольга ткнула меня локтем. «Смотри», – прошептала она, и указала пальцем в лес. Какое-то существо двигалось нам навстречу. Что это такое, было не разглядеть. Так как снег не прекращал падать, да и происходило это у самого леса, а мы сидели поодаль от него. Кирюха с Лёхой переметнулись к нам: «Девки, это не зверь! Не зверь, – перебивая друг друга, говорили они. – Мы по задворкам ближе подбежали – там мужик в шубе мохнатой задом сюда идёт!» «Как так – задом?» – переспросили мы. «А так – задом идёт, а не передом! Да лапами еловыми следы свои заметает!»

– Что делать будем? – заглядывали мне в глаза ребята.

– Подождём, – решила я.

За нашим сугробом становилось тесно. Мы жались друг к другу и находились в ожидании. «Наконец-то сейчас узнаем, кто там бродит», – прошептал Кирюха. Существо двигалось на нас, совершая ритмичные движения бедрами из стороны в сторону – было видно, как оно кидало еловые ветки слева направо. «О, как заметает – трудится! Думает, наверно, что все уж в это время по домам сидят, да в такую погоду на улицу-то и не сунутся. А нет – вот они, мы», – рассуждал Кирилл.

Существо же двигалось все быстрее и вскоре поравнялось с домом. Было понятно, что никакой это не зверь и не чудище, а довольно высокий, худощавый мужик. Зашедши на крыльцо, он выпрямился и быстро шмыгнул в дверь. «Странно, почему от этих ёлок его нигде даже и иголок не осыпалось? Что он делает-то такое с ними? Глянь-ка, Лёха, ведь ни одной не валяется. И следов не оставил: как так-то?» – не переставал удивляться Кирилл. «Ну а как вы хотели, если человек хочет, чтоб его не нашли, он для этого еще и не то сделает. Хотя… Если он тут появился… и топит печь у всех на виду. Может, ему надоело скрываться», – предположила я.

– Всё-таки, если это делает тот самый Федька, мы все равно этого не поймем, – говорила Оля.

– Это ещё почему? – возразил ей Кирилл.

– А ты его видел когда-нибудь? Федьку-то этого?

– М-м-м… Нет, – промямлил Кирилл.

– Ну и вот! И мы не видели! – отрезала Ольга.

– А как тогда делу быть? – вступила я в разговор. – Если ни один из нас его не видел?.. Нужно найти того, кто сможет его узнать! Только вот кто.

Всей командой мы пошли к Ийкиному дому. Калитка у забора болталась из стороны в сторону, замка на дверях не было. Мы вошли. В доме было темно и смрадно – как обычно воняло тройным одеколоном. В одной комнате спал пьяный Колян, в другой – прислонившись к печке, сидела окосевшая от выпитого тётя Ия.

– Тёть Ия, дело есть! – сказал Лёшка.

– Дело? – приоткрыв опухшие глаза, переспросила она.

– Да, дело.

– А какое?

– Ты знаешь, что Вадька Жданов купил фанфуриков целую коробку и спрятал её в доме деда Савватия, – соврал ей Кирюха.

Я округлила глаза от неожиданности его придумки. Тот кивнул мне головой, мол, все нормально. Ийка вспрыгнула с места и выпалила: «Погоди! Я сейчас мигом оденусь! Без меня не ходить!»

Мы переглядывались друг с другом и ждали, что же будет дальше. Она запрыгнула в валенки и натянула на себя какую-то тужурку: «Пошли!»

«Куда – пошли? – спросила я. – На дворе тяпушка такая, а Вы вон валенки напялили!» Та посмотрела в окно и, передёрнув носом, скинула с ног катаники, после чего достала резиновые сапоги. Было видно, что её так и подмывает скорее побежать. Из дома она выходила первой. Мы шли гуськом. Шлёпая по лужам, тётя Ия ступала напролом. Вот миновали дом Надежды Лазаревой, затем мелькнула хибарка Мартына Лациса. И вот он – дом деда Савватия. «Темно там как…» – сказала Ийка и, открыв калитку, прошла во двор. «Давно фанфурики-то привез? А? Не скажете?» – допытывалась она у Лёхи с Кирюхой. «Да и где спрятал?» – рассуждала она вслух. «Где-где? Вон, у Лёхи спросите, он видел!» – ответил Кирюха, указывая пальцем на друга. «Я? – удивился Лёха и сразу осёкся, – Ах, да! Точно – я! Было это еще вчера.»

«Как вчера? – встрепенулась Ийка. – Так что ж вы раньше-то молчали? Их уж там, поди-ка, и нет уже вовсе!» В недоумении она рванула вперед, но тут же остановилась и оглянулась на нас: «А где спрятал-то?» «Так в доме», – чуть не шепотом проговорил Лёшка. Не говоря ни слова она, перескакивая через ступеньки, вбежала в дом. Мы отправились следом за ней.